Перейти к главе: 1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9, 10, 11, 12, 13, 14, 15

В комнате со столами, обтянутыми зеленым сукном, где шла игра, было душно и туманно от сизого табачного дыма. В дальнем углу за несколькими ломберными столами в разгаре была стуколка. Господин Вебер же решил ограничиться штоссом.
Эрик в этом месте был не из примелькавшихся часто захаживающих бывалых, а присутствовал лишь второй раз, но уже к этому моменту успел облегчить карманы играющих за общим столом на пять тысяч, и сейчас добавив к этой сумме еще шесть, решил, что на сегодня хватит. При чем, впечатление производил (даже при внимательнейшем рассмотрении) человека исключительной везучести – ни единый его жест или взгляд игры нечестной не выдавал. Хотя, шулерничать здесь было в заводе – это Эрик определил сразу же, для наметанного глаза хватило первой четверти часа игры. Да и понтерщиков хватало в избытке, хватало и попавшихся в лабет, они чаще, растрепанные и нервные, вскакивали, опрокидывая стулья, и покидали залу, или же, наоборот, ведомые тщетной уверенностью и жаждой отыграться, оставались до конца. И в таких случаях доходило до самого скверного. Играть с человеческими слабостями вообще оказалось весьма занятно, это Эрик понял еще давно. Понял, и пришел к выводу, что остановиться в сомнительной этой игре сложно. Еще сложнее, нежели когда ставишь на кон все свое состояние.
Но к концу вечера он сухо и без особых церемоний откланявшись, тоном, не терпящим возражений, сообщил, что на сегодня для него игра окончена, встал из-за стола и направился к выходу. В дверях принял из рук молчаливого ливрейного трость с позолоченным набалдашником и шляпу, после чего последовал на улицу.
Эрик еще в середине вечера решил, что достаточно. Мозолить глаза окружающим более двух дней на одном и том же месте не стоит. Запомнишься, станешь узнаваемым, да и постоянные выигрыши как-никак вызывают подозрения, даже если обладаешь мастерством. Он хоть и проигрывал иногда по мелочи, и даже несколько раз сильно по крупному (специально), но если заметят, не спасет.
Пора было уходить. Это место всякий интерес представлять уже перестало.
Теперь жизнь набирала обороты в незнакомой до этого момента стороне. Надо было отдать должное доктору Нарциссову. Тот хоть и сетовал, что в ремесле своем он далеко не виртуоз, плод его стараний придирчивого и скептически настроенного пациента более чем удовлетворил. Люди, кажется, смотрели совсем не косо.
Маску он, как память о дурном прошлом, выкинул. Выехав из дома доктора, снял квартиру на Пречистенке. Целый день просидел перед зеркалом, будто барышня. Раньше он такой роскоши, в силу известных обстоятельств, был лишен, теперь эту возможность использовал, нагоняя упущенное за все годы.
Один раз колючим комком, будто ощетинившимся ежом, шевельнулось в груди желание – написать в Париж Терезе. Справиться про Кристину. Хотя, какой смысл писать? Верно, после случившегося для Терезы Жири он мертвец. Мертвые, как известно, с того света писем не шлют. Почту такую диковинную еще не изобрели. Он, конечно, призрак, а призраки и не на такие фокусы способны, но лучше, все-таки, было не рисковать. Записался в трупы, так уж оным и оставайся. Какой он теперь призрак? Его и нет уже вовсе.
Сидя перед зеркалом, он все смотрел на себя, и дивился – бывает ли такое? Как ни чудно было, но увидеть впервые за столько лет свое настоящее человеческое лицо было интересно, и чего греха таить, чрезвычайно приятно.
- Позвольте, господин, вы, кажется, обронили… – послышался за спиной мужской голос.
Эрик не понял, обернулся, увидел тонкую движущуюся вдоль стены тень.
- Что?
- Да вот же, обронили. Не ваше? – Спокойным голосом продолжала тень.
Пребывая в состоянии расслабленном и мечтательном, Эрик ума не мог приложить, что такого он мог обронить, пока шел с крыльца за угол? Однако остановился, вглядываясь в странную тень, и допустил непозволительное: моргнул. Сразу же после этого резко сложился пополам, скорчился от сильной боли, которая обожгла внизу живота. Из глаз аж искра прыснула.
Так и закачался в нелепой позе. А потом еще сверху, на самый хребет что-то тяжелое с хрустом обрушилось. Он и вовсе равновесие потерял, рухнул как подкошенный наземь.
- То-то же! Видать, обронили все-таки. – Уже твердым голосом молвила тень. И в довершении всего получил Эрик начищенным до блеска тяжелым сапогом под дых. Багровые круги перед глазами завертелись, а потом все смолкло.

Он открыл глаза, находясь уже не в темноте, а в освещенном помещении. Понял, что сидит на полу, у стены. Вздохнул и выругался про себя. Странно, что не учел элементарного. Инстинкт самосохранения задремал, да слишком уж крепко, впрочем, его никогда и не было, наверное. Разгуливать по темным улицам, да еще с карманами полными денег, покинув место, кишащее проходимцами и весьма сомнительными субъектами, и не подумать о сохранности собственной жизни – глупость неслыханная! Но корить себя теперь было поздно. Получалось, что возомнивший себя человеком умным на деле оказался глупым «бакланом», ослепленным скоротечной удачей.
В шагах десяти от Эрика стояло тяжелое кресло с резными ножками. В нем сидел человек, лицо которого скрывала тень. Странно, зачем было тащить его, лишенного сознания, сюда, когда можно было оставить в первом же переулке Безобразная ситуация выглядела бы весьма убедительно, как самый обычный грабеж. Хитрое ли дело, обобрали в темном переулке какого-то зазевавшегося франта, церемонничать не стали, ищи-свищи потом этих субчиков, мало ли их?
Эрика душила злоба. Он встрепенулся, сердито потряс головой, будто желая сбросить с себя остатки забвения.
- Лихо! Хороша конторка, умело чистите.
- Ну, положим не все. – Спокойно ответил ему мужчина из полутьмы голосом глубоким и невозмутимым. Эрик посмотрел на перстень на пальце – верно, не тронут. - А вот деньги были не ваши.
- Они мною выиграны.
- Верно. Вы их умным манером украли. Что же вы, молодой человек, здесь забыли? Любите играть? – Будто бы не слыша предыдущего вопроса, сказал мужчина. Произнеся эту фразу, он подался вперед, и Эрик, наконец, увидел лицо собеседника. Немолодой господин с сединами, впечатление производил человека почтенного, и на убийцу совершенно не похожего.
Эрик поморщился, болел ушибленный бок и прочие пострадавшие части тела, пожалуй, за последние было куда более обидно. Это надо же было тому стервецу обладать такой изощренной жестокостью, что б так умело и сильно бить – с непривычки оно до чрезвычайности болезненно. Вздохнул, попытался определить – не сломаны ли ребра. Ребра были не сломаны.
- Простите, – неожиданно начал мужчина. – Простите Якова. Он, как всегда, не рассчитал силу. – Эрик поднял глаза, и увидел в другом углу ту самую «тень». Тень стояла прислонившись плечом к косяку, недобро щурясь и что-то насвистывая себе под нос. Вот уж верно, - подумал Эрик, - лучше этого малого простить за пару синяков и ушибов. Потому что всем своим видом, короткой толстой шеей, бычьими круглыми глазами в красных прожилках, заросшим щетиной квадратным подбородком, небольшим ростом, но плотно сбитым телом, он напоминал медведя, нежели человека. - Это мой единственный сын. Страшный охотник помахать кулаками.
Эрик слегка наморщил нос и недоуменно посмотрел на мужчину. Чудно, начать знакомить с теми, кто его едва не искалечил.
- Польщен! – Едким тоном молвил Эрик. - Я это уже успел заметить, мсье.
- Вы уж простите его. Я просил лишь слегка вас оглушить. Видно, он как всегда все понял не так. Я не просил вас убивать, не просил причинять вам вред. Грабить, собственно, в планы тоже не входило. – Он подвигал кустистыми бровями, собрал складки на широком открытом лбу, сокрушенно вздохнул. – Я сожалею, что так получилось. Но вы, похоже, в порядке. Я этому рад.
Эрик повертел головой вправо, влево, словно разминая шею, облокотился на стену, готовый встать.
- Вот и правильно. Вставайте, что же вы забились в угол, как мышь? Садитесь. – Указал на стоящее напротив кресло его странный собеседник. - Я хочу с вами потолковать. А вести беседы вот так, как мы сейчас с вами, я не привык. Сидите на полу, весь помятый, я над вами порхаю, как ворон в поиске добычи.
- О чем нам с вами толковать? – Удивился Эрик, подумав, что старик, не иначе как вовсе выжил из ума.
- Садитесь, сейчас сами узнаете. – Эрик поиграл бровями и театрально наклонил голову на бок, показывая, что он весь внимание. - Кто вы? Я раньше вас не видел. А я, поверьте мне, знаю много подобных заведений, знаю публику. Здесь играете впервые, правильно? Скорее всего, это был единичный случай. Забрали выигрыш, и завтра уже не вернетесь. – Сосредоточенный и хмурый Эрик смотрел на рассказчика недоверчиво, без особой приязни. - Нет, нет, поверьте же, если бы я хотел ограбить вас, забрать деньги, убить, я бы это уже сделал. Другим путем. И я вряд ли бы стал беспокоить вас продолжительными беседами. Видите, у меня здесь есть приватная комната, я желанный гость, здесь бывал, в отличие от вас, не раз, и не два. Сам не играю, мое время прошло. Реакции и зрение стали не те, что раньше. Но понаблюдать люблю, в этом тоже есть своя прелесть. Вот вчера увидел вас. Не обессудьте, но сразу понял, каким методом вы играете. У вас ловкие руки. Игроки, слава богу, не заметили. А я все сразу определил.
- А говорите, зрение не позволяет. – Обиженно промолвил Эрик, и стал зол на себя еще больше. Какой же ты профессионал, ежели даже дряхлый, ополоумевший старик все без труда подметил, да понял?
- Чтобы играть, зрение стало, действительно, уже не годным. Чтобы определить близкого по духу человека, острота зрения не так уж и важна.
- Я не понимаю вас, мсье. А когда я не понимаю, я не желаю разговаривать. – И было собрался встать.
- Стойте! – Властным голосом остановил его мужчина. - Я же обещал. Я вам все объясню. Но чуть позже. Сначала я хочу, что бы нас рассудили по-честному.
- Кто?
- Карты.
- Кажется, я понимаю. Все, кто имеют несчастье выиграть здесь, имеют дело с вами. Вот таким образом. Вы ничего не теряете. А бедолаги, которые зависимы от игры, счастливы, что остались живы и смогли унести ноги. Так?
- Какой вы, однако, сказочник. Я лишь предлагаю вам игру. На этот раз здесь. Всего одну. Согласитесь, это честнее. Вы потрясающим образом обыграли и обвели вокруг пальца людей бывалых, натасканных, не новичков. Сделайте одолжение старику, сыграйте теперь со мною.
- И на что же мы будем играть? – Сложив руки на груди, поинтересовался Эрик.
- Ну, например, на деньги и жизнь. Если выигрываю я, все выигранные вами деньги остаются у меня, а ваша жизнь, увы, становится моей собственностью.
- А что будет, если выиграю я?
- Вы остаетесь жить. Выигрыш забираете себе. Этого мало?
- Мало. Я смотрю, правила здесь устанавливаете вы. Вы требуете мою жизнь, а при моем выигрыше откупаетесь лишь деньгами.
- Хотите мою жизнь? Позвольте, зачем она вам? Я свое уже отжил. Но если вам угодно, я готов. Только, для начала, если вы выиграете, я расскажу, зачем вы здесь. Впрочем, я расскажу вам это, даже если вы проиграете. Разве что, условия мои будут другими.
- Любопытно. Вы либо ненормальный, либо ваш план слишком запутан, чтобы я смог вот так сразу догадаться. Но я знаю одно, все это вряд ли играет мне на руку. Однако я согласен с вами сыграть. Сегодня мой вечер закончился слишком быстро. Может быть, стоит его продолжить.
- Но будет одно условие, игра будет исключительно честной.
- Справедливо. Тогда, каждый из игроков может выдвинуть свои требования, для того чтобы и вы, и я были уверенны в честности друг друга.
- Справедливо. Я вам могу дать честное слово.
- В таком случае, тоже даю честное слово. Начнем?
- Первое условие - долой рединготы. – Оба мужчины встали, и сняли пиджаки.
Но не успели они повесить свою верхнюю одежду на спинки стульев, у которых стояли, как Эрик, остановив свой взгляд на руках соперника, сказал:
- Никаких перстней, никаких сигар во время игры.
Прежде чем сесть за стол, все действия обоих мужчин стали напоминать какую-то диковинную, известную только им, игру. Они резко, механически двигались, каждый называл какое-то условие («снять все галстуки и платки, расстегнуть ворот рубашки», «засучить рукава рубашек по локоть»), далее следовало действие, выполняющее его. На все это пришлось затратить около четверти часа.
Второй мужчина, тот самый, что встретил счастливца с выигрышем на улице, наблюдал за всей этой (видимо, очень глупой со стороны) бравадой взглядом недоумевающим, недовольным, и скучающим. Позевывал, прислонившись плечом к стене, и сложив на груди руки.
- Ну что ж, надеюсь, мы не будем начинать игру в исподнем. Ей-богу, это будет уже совсем лишним в нашем с вами случае.
- Вы сами это предложили. Но, не беспокойтесь, этого и не потребуется. Играть сядем за другой стол. – Спокойно указал Эрик на соседний стол. – Руки под столом не держать. Колоду распечатать новую. Хотя, уместнее было бы послать кого-нибудь за колодой, которая не принадлежит вам.
- Любопытный вы экземпляр, - произнес пожилой мужчина, посмотрев на своего соперника почти с отеческой улыбкой, когда сели играть. - Но, как я погляжу, вы прекрасно осведомлены о тонкостях игры…
- Разговоры бы тоже следовало исключить, - коротко ответил ему Эрик.
Играл он без особой ажитации, вернее сказать, даже с некоторой скучливостью. Будто делает через силу одолжение и исход игры, даже ввиду поставленного на кон, его мало интересует. Несколько раз даже позволил себе совершенно беззаботно зевнуть. И как не странно, выиграл.
- Удивительно, Фортуна к вам расположена.
- У нее был небольшой выбор. Либо вы, либо я.
- Она выбрала вас. – Теперь, когда игра была окончена, собеседник Эрика достал сигару, раскурил ее, вкусно затянулся, и исполненный довольством, откинулся на спинку своего кресла. - Вы моложе и привлекательнее. Вы это хотели сказать?
- Вовсе нет.
- Вы играли на свою жизнь, но на вашем лице не было и тени тревоги.
- Я не привык за нее тревожиться. Это ставка. Но вы, сударь, проиграли. Я могу быть свободен? Или ваши люди все-таки прирежут меня за углом? Если так, к чему была вся эта фанаберия?
Мужчина наблюдал за ним с видным удовольствием.
- Как погляжу, вы остались не самого лучшего мнения обо мне. Молодой человек, - с укором покачал головой пожилой господин, - ну скажите мне, пожалуйста, неужели я так похож на убийцу? Да, я азартен, надо заметить, как и вы, но я все-таки не головорез, не убийца, я говорил вам. Преступники этой породы обитают в несколько иных местах. Я вас резать за углом не стану. Если понадобится, я сделаю это прямо здесь. Помнится, я обещался вам рассказать, зачем я пригласил вас сюда столь необычным образом.
Эрик застегнул манжеты, сел в кресле поудобнее.
- Я буду признателен. Но, если вы смолчите, поверьте, я не буду расстроен. Я утомился, мне несколько надоел этот спектакль.
- Греха любопытства за вами не водится?
Эрик отрицательно покачал головой.
- Я заметил. Вы будете удивлены. Я обещаю.
- Обещания – это воздух. Я не привык верить им. Или я получаю разъяснения, или ухожу.
- Я заметил вас еще вчера вечером, - мужчина перевел взгляд на ту самую «тень», которая едва не искалечила Эрика, и, адресуясь к нему, изрек: - Яков, сходил бы ты на улицу, поглядел, что ли.
- Да что ж глядеть, - болезненно скривил угол рта тот, - ночь темная. А боле ничего.
Почтеннейший господин продолжал немо взирать на пустоголового Якова, и тот, поняв, что доводы действия не возымели, неохотно развернулся, скрипнул каблуками, и неуклюже вышел.
- Так вот, вы уж меня не перебивайте, молодой человек. Я вам все расскажу, как и обещался. Но рассказ мой будет долгим. Я буду перед вами честен. Я вчера же вечером, один раз взглянув на вас, понял кто вы, - Эрик нахмурился, - какого вы поля ягода.
- Я попросил бы вас ни к каким полям, и тем более, группам меня не причислять. Человек, он не яблоко, что на одном дереве на ветках с другими такими же растет.
- Хотите сказать, вы сами по себе, один единственный такой?
- Именно.
- О, вы не правы. – Посмеиваясь себе в усы, заметил мужчина. - Ну да ладно, пусть будет по-вашему. Но мы сейчас не об этом. Я сразу все понял.
- Как?
- Не уж-то свой своего не узнает? Мастеров игры я видел много, но вот вы отчего-то мне приглянулись сразу. Я решил с вами непременно поговорить. Не там. Приватно. Но, пригласи я вас на разговор, вы бы беспременно отказались. Вот я и задумал этот маленький спектакль. Но будет об этом. Я расскажу вам предысторию. Я когда-то был очень на вас похож, занимался тем же, повидал много, но это было, пожалуй, единственное дело, которое называют красивым словом «смысл жизни». Я был молод, любил, мечтал о сыне, который с достоинством усвоит те знания и приемы, которыми овладел я. Будучи в вашем возрасте я женился, хоть занятия мои этого и не предполагали, и всячески попрекали. Любимая супруга подарила мне сына. Я был счастлив. Это был мой единственный ребенок, когда Якову было три года, супруга умерла от болезни. Больше я не женился. Мальчика воспитал сам. Но, видно, отец из меня оказался никудышным. – Мужчина тяжело вздохнул. – К сожалению. Хотя я давал ему все, что мог. Но Яков вырос лентяем и человеком недалекого ума. Наверное, он считает меня странным. А я считаю странным его. Мы никогда друг друга не понимали. Наверное, если бы я всецело не доверял своей дрожайшей супруге, то мог бы подумать, что сей ребенок не моя кровь и плоть. Я все надеялся, что у него это пройдет. Но ошибся. Как видите, Яков даже оглушить вас должным образом не смог, он непременно пожелал проломить вам череп. Можно ли говорить о чем-то большем? Я страдал, мучился. Осчастливить меня внуками Яков не спешит, память супруги мне слишком дорога, и жениться во второй раз я не пожелал, тогда мне пришла в голову другая идея – найти сподвижника. Мой «смысл жизни» не дает мне ни жить, ни умереть спокойно. Я думаю, вы меня поймете. Полагаю, вас уже сия пучина поглотила, и вы знаете, о чем я вам толкую – это становится частью существования, воздухом. Сначала хорошо, весело, но, когда его становится меньше и меньше, просыпаешься, и понимаешь, дышать полной грудью не можешь. Вот вы, зачем сели за стол? – Эрик ничего не сказал. – Не хотите отвечать, не надо. Я и так знаю. Мне нравилось так жить, деньги были не главным. Главным было другое – сама игра. С возрастом у меня, к сожалению, стало меньше возможностей, но голова работает с прежней силой. А мой сын никчемен. Тяжко. Азарт будто зуд. Разъедает тебя изнутри.
Пожалуй, Эрик хорошо понимал эти слова. Его тоже разъедало изнутри. Только, не столько азарт, сколько другое тяжкое и губительное чувство.
- Вы предлагаете мне работать на вас? – Деревянным голосом спросил он.
- Я не ошибся, вы догадливы. Вижу, рассказывать дальше нужды уже нет. Только вы слишком уж грубо изъяснились. Я хочу предложить вам образовать союз.
- Почему я? Поищите, найдете того, кому это действительно будет нужно и интересно.
- Я уже нашел. Я вижу у вас острый ум и настоящий талант. Среди прочих вы, как огромный золотой слиток. Другие – обманки, просто грязные камни, они только похожи на золото, но на самом деле, никакой ценности не представляют. Я же не хочу тешить себя обманом, выдавая булыжник за настоящий драгоценный слиток. Чтобы найти такое богатство, нужно много лет копаться в грязи, вымывать его, надеясь на удачу. Но у меня, молодой человек, уже нет столько времени. Понимаете? Вот почему вы.
- Вы ошиблись. Я не хочу ни с кем заключать союзы. Я привык быть один. И работать тоже предпочитаю один.
- Не спешите, молодой человек. Я знаю куда больше, чем вы. И знаю многих. Я бы мог посоветовать вам клиентов. Ну, посудите сами, посетите вы первое такое место, второе. Скоро намозолите всем глаза, в третье вас не пустят. Людям нашей профессии, если их изобличают, приходится туго. Можно лишиться пальцев, рук, или того хуже - жизни. Вы об этом не знаете? Чтобы выбрать правильно клиента, нужно обладать связями. У меня таковые имеются. И не только в Москве. В Петербурге, в Новгороде, в губерниях. Я живу вдвое больше вас. Мне есть чем с вами поделиться. Хотите узнать?
- Мне хватило учителей.
- Экий вы упрямец. Ну а слово «партнеры» вам нравится?
- Чаем мы с вами, что ли, торговать собираемся? Партнеры!
Мужчина снисходительно улыбнулся. Его молодой собеседник думал. Молчал несколько секунд, минуту, потом начал:
- Ну что ж, меня не слишком убедили ваши доводы, но, «партнерство» звучит заманчиво. Мне оно не знакомо. Что, если я потребую шестьдесят процентов.
- Шестьдесят, - протянул пожилой господин, потерев переносицу.
- Да, именно так. Мой процент вполне оправдан.
- Молодости свойственна дерзость. А у меня деньги, слава богу, имеются. И в достатке. Я соглашусь.
- И что же, если бы я предложил девяносто на десять, согласились бы?
- Может, и согласился бы.
- Бред какой-то. – Растеряно захлопал длинными ресницами Эрик. – Чего вы на самом деле от меня хотите?
- Кому бред, а кому радость. Утешьте старика, любезный друг, соглашайтесь.
- А откуда вам знать, кто я? А что если я приму ваше предложение, а потом, например, сорвав хороший куш с вашей подачи, приберу ваши цацки, да и прирежу вас с вашим малым, трупы сброшу в ближайший овражек, и поминай как звали. А что, дело ведь наклевывается хорошее. Вы меня впервые видите, я вас тоже. Имен друг друга не знаем.
Эрик лениво откинулся на спинку кресла, закинул ногу на ногу.
- Любите вы страх наводить. Вы вероятно, молодой человек, не очень внимательно меня слушали. Я сказал, что живу на этом свете уже порядочно, многое повидал, и со многими людьми жизнь меня сводила. Я хорошо вижу человеческую сущность. Неужели вы думаете, что гнилому человеку я бы стал вот так доверчиво излагать всю суть дела? Нет! Не прирежете. И с кушем сорванным, как шакал, не сбежите. Не ваш тип. А про имя вы совершенно правы. Мы не представились друг другу. Витольд Адамович Длуголенский. Мы ведь будем с вами работать вместе.
Эрик с опаской посмотрел на собеседника, прищурил один глаз.
- Можете звать меня просто Витольдом, друг мой. Я не обижусь. – Улыбнулся старик. – Да и мне привычнее. Видите ли, так не хочется чувствовать себя дряхлым стариком.
- Эрик… Вебер.
- Вебер, – задумчиво протянул Длуголенский, потирая подбородок. - Я знал когда-то одного Вебера. Славный был малый, хоть и со скверным характером. И имя у него было похожее. Как любопытно. Пропал только куда-то однажды, и поминай как звали. А жаль, ведь…
У Эрика перехватило дыхание.
- Хватит пустых слов. – Остановил он рассказ Витольда. – Это к делу не относится. Если мы начали по существу, то логичнее продолжить в том же духе, не отвлекаясь на пустое.
От пустого Длуголенский сразу же перешел к главному, вернувшись к основной беседе:
- Вы ведь, вероятнее всего, приехали сюда недавно. У кого-нибудь остановились?
- Я снял квартиру.
- Вы один? С семьей?
- Один.
Седовласый мужчина удовлетворенно покачал головой, словно соглашаясь с какими-то своими мыслями или одобряя их.
- Квартира – это хорошо. Практично. Но знаете, я так сильно ленив до бесполезных телодвижений. Не хотите перебраться поближе? Первое время мне с вами нужно будет много обсудить. Да и компания такому как мне, одинокому старику не помешала бы. Последнее время совсем не с кем поговорить по душам.
- Пригласите духовника. – Съерничал зеленоглазый собеседник. – Вернее, ксендза.
- Нет, Эрик, боюсь, это не та компания, которая мне интересна.
- Вам не понадобится утруждать себя дорогой, пан Длуголенский. Я сам буду навещать вас. – Иронически приподняв одну бровь, ответил Эрик.
- А я бы желал настоять, чтобы вы переехали в мой дом. – Сказал, а сам сделал паузу, внимательно наблюдая за реакцией собеседника.
И правильно. Лицо собеседника исказилось, стало бледным, губы дрогнули.
- По-моему, это слишком. – Возмущенным тоном молвил он. – Боюсь, ваш взор пал не на ту персону. Я не имею никаких не вполне нормальных слабостей, и не склонен жить на содержании.
- Представьте, я тоже. Вы поняли меня неправильно. Дом – собственность супруги. Она была женщина именитая, папенька отписал ей большое наследство. Там есть флигель. Замечательное место. Давно думаю его сдать. Нам будет легче, если мы будем находиться близко друг от друга. Не желаете ли стать съемщиком? Разумеется, для окружающих. Плата будет за счет партнерства. К чему вам тратиться на квартиры? Флигель не будет вам стоить ничего. Приезжать можете в любое время. Чтобы не привлекать к себе внимания, квартиры сможете снимать любые. Но это жилье останется за вами на любой срок.
- Вы будто ангел.
- Нет. Ангелов, знаете ли, на земле грешной не существует. Я же сразу хочу оговорить все волнующие моменты. Соглашайтесь же Эрик. Я дал вам слово чести, что это не ложь. Неужели вам даже не любопытно? Вы будто не человек земной, и словно сердце у вас не бьется совсем.
Сердце у него, и правда, уже давно не билось. Стояло на месте. Не чувствовало.
- Мне хватило любопытностей в этой жизни. Но вы правы, меня одолевает скука, отчего бы и не полюбопытничать.
Эрик подался чуть вперед, протянул руку, и они скрепили свой договор рукопожатием.

<<< Глава 8    Глава 10 >>>

В раздел "Фанфики"
На верх страницы